Rolf Scamander, 30+/-
｢магозоолог, johnny flynn or smb. else｣

Let me angel like a rain
Burning up in love again

дополнительная информация: в целом биография на откуп игроку остается.
я такая немножко тормоз, но потихоньку стараюсь наверстать скорость. в принципе, я же луна. я не тормоз, я просто долго думаю.
приходи, у нас весело. глядишь, захочешь твинкануться - это здесь нормальное явление)

viktor krum, 31
｢ профессиональный игрок в квиддич, мечта девчонок и Рона, fabien frankel * ｣

Виктор — звезда. Толпы голодных до него, как птенцы с раскрытыми клювами, хватают, копошатся, вырывают друг у друга клочки: автограф, взгляд, случайное прикосновение. Он же щедро раздаёт себя по кусочкам, упирается кулаком в бедро во время интервью, растягивая слова. Никто не вслушивается. Им достаточно обёртки, блеска золотых букв на его форме, гримасы напряжения в замедленной повторе.

(Они глотают образ, даже не разжёвывая суть)

Виктор называет её красивой (иногда — картавой, ещё реже — косой, по ошибке, и Гермиона, прищурившись, разгадывает эти слова сквозь акцент и ломаную грамматику). Его комплименты грубоватые, но почему-то именно они впервые за годы заставляют её почувствовать себя не умной, не полезной, а просто счастливой. Она принимает его приглашение на танец с странным трепетом в груди и до конца дней будет отрицать, как щёки горели под взглядами. За танцами — письма. Виктор пишет о драконах, о чемпионатах, о сломанных пальцах после падения с метлы. Пишет размашистым почерком, вырубая слова топором. Гермиона отвечает аккуратными строчками, но всякий раз тактично отклоняет приглашения в Болгарию. Дальше переписок так и не заходит, по официальной причине — потому что она желает сосредоточиться на образовании, по неофициальной, потому что ей нравятся рыжие (один конкретный, но это Гермиона, конечно, никогда не напишет)

Виктор не понаслышке знает, что такое темная магия. Виктор не понаслышке знает, что такое терять. Он знает потерю не как абстракцию, а как пустоту под рёбрами, что ноет в непогоду. Когда письма Гермионы становятся короче и будто бы резкими, он не задает вопросов. Ждёт хороших вестей. Ждёт хотя бы чего-то. А потом случается победа Темного Лорда. Смерти. Казни. Проклятый режим. Виктору, в его доме в Болгарии, вроде бы ничего не грозит, он прикрыт славой, безупречной родословной и ледяной улыбкой, за которой прячет желание перегрызть глотки тем, кто теперь правит балом.

Но когда Гермиона пишет, он, конечно же, отвечает.

дополнительная информация:
* за внешность спасибо гениальному мозгу Сьюзен, но если есть другие интересные варианты, всегда готова выслушать
— Гермиона канонично нравилась Виктору в 1994-1995, всё, что происходило с ним и его чувствами после — на откуп игрока, мне нужен в первую очередь мой старый друг, так что можешь заводить жену, мужа, гарем, а можем и дальше поиграть во френдзону, я стала посговорчивее
— для Виктора есть сюжетная ветка, из-за которой его приезд жизненно необходим, всё расскажу и дам списать на уроках по лороведению
— он, как минимум, лоялен Сопротивлению (де-юре — нынешнему режиму)
— в среднем пишу около 5к, к стилю, лицу и скорости неприхотлива, люблю хэдканоны и общение за пределами подфорума с играми, но если ты не из таких, то всё прощу, главное — желание развивать персонажа (ну пожалуйста, Крам же такой клёвый)

romilda vane, 26
｢ редактор "ведьминого досуга", alisha boe ｣

Ромильда обожала влюбляться. Или быть любимой. А может, ей просто нравилась сама идея: розовый туман, сладостное головокружение, театр двух актеров. Поэтому в понедельник утром, едва открыв глаза, она заявила, что влюбилась. В Гарри Поттера. Знала ли она о нём? Конечно. По строчкам, по газетным колонкам, что вырезала ножницами, взятыми в сундуке подруги, с особой тщательностью. По фотографиям, где он хмурый или застигнутый врасплох вспышкой. Эти вырезки — её сокровище. Они покрывали стены спальни аккуратными бумажными сердцами. Миниатюрные святыни герою. Её любовь — коллекция: чужих слов о нём, чужих восторгов, чужих страхов. Когда Демельза впервые сказала, что ей на деле нравится не Гарри, а его слава, Ромильда, конечно же, обиделась, но ненадолго. Потому что к концу курса у неё уже появилась новая жертва.

Ромильда была рядом, когда Демельза впервые рухнула с метлы, содрав кожу до крови и сломав ключицу, когда тоска накрывала её с головой после смерти Ба, когда безудержное, почти истерическое веселье билось в ней фонтаном. Это, по общему мнению (и прежде всего по их собственному выстраданному убеждению), и составляло саму суть дружбы — не показной, не удобной, а настоящей. Их крошечный союз, скрепленный ещё с сентября первого курса в Хогвартсе, казалось, пережил всё: битву, удушающий гнёт нового режима, и даже тяжёлое, ядовитое похмелье последующих лет. Так им обеим искренне, до боли в груди, казалось. Ведь Ромильда всё ещё приходила на каждый матч, всё ещё появлялась на пороге их общих мест, всё ещё была рядом, когда—

Секреты копились в них, как недолеченные раны под повязкой показного доверия. Молчаливые дни наступали всё чаще, и Демельза с отчётливой горечью ловила послевкусие каждой встречи. Может, виной тому слишком яркие, слишком вымученные улыбки Ромильды, вспыхивающие сегодня и гаснущие завтра? Или эти тени под подушкой, угол чьей-то чужой фотографии, бесследные исчезновения по вечерам, поток лжи, мелкой и крупной. Ложь стала их третьей подругой. И вот — точка невозврата. Она обозначалась тихой фразой, сорвавшейся с губ Ромильды, о том, что не всё так плохо. Это было не просто расхождение во взглядах, а нож, воткнутый в самое нутро их общей памяти. С этого момента Демельзе приходилось обходить того единственного человека, кто был рядом все эти огненные годы, стороной, скрываясь. И эта необходимость избегать жгла изнутри сильнее любого проклятья.

дополнительная информация:
— у Ромильды тайная связь с человеком, поддерживающим нынешнее положение вещей (она вновь не изменяет своей концепции влюбляться не в того), и это серьезно отражается на отношениях подруг, но я всё равно хочу привести их к своеобразному хэппи энду через толщу стекла; нюансы её похождений я не трогаю, но заведомо осуждаю, совсем чуть-чуть
— мне показалась очень органичным её занятость редактора, но это всегда можно поправить
— игра, графика, общение, да что угодно, правда, как я здесь без тебя буду сердце краша покорять, а?